Война и послевоенные годы доказали правильность неписаных правил. Тот, кто не поднимал вокруг побочных доходов шума, делал все для общечекистского блага и делился с начальством, жил благополучно. После победы началась эпоха обогащения на трофеях, и здесь главным было не зарываться. Те, кто вел себя тихо и пристойно, даже будучи пойманными за руку, отделывались легким испугом. Так, например, произошло с руководителями Читинского управления МГБ. В справке ЦК по делу Москаленко В. И. говорилось:

"22.VIII.1950 г. Читинский обком партии рассматривал вопрос "О злоупотреблениях служебным положением руководящими работниками Читинского областного управления МГБ" и записал, что в 1945 г., после разгрома японских империалистов в Китае группой работников МГБ, возглавляемой бывшими заместителями начальника областного управления МГБ Григоровым Р. А. и Мосиевским Л. П., было привезено из Маньчжурии большое количество трофейного имущества, в числе которого были сельскохозяйственные машины, станочное оборудование, легковые и грузовые машины, мотоциклы, а также большое количество мяса, рыбы, масла растительного, риса, спирта, шерстяные и шелковые изделия, валенки, полушубки, овчины, кожа, хром для пошивки обуви, кожаные чемоданы и др. вещи. Большая часть этих ценностей Соколовым и его заместителями Григоровым, Мосиевским на учет поставлена не была, а разбазарена без оплаты их государственной стоимости. Григоров и Мосиевский, будучи в Маньчжурии, на иностранную валюту, изъятую ими в банке, покупали себе вещи, незаконно израсходовали около 500 тысяч юаней на закупку продуктов и товаров для управления МГБ и списывали эти суммы на оперативные нужды. В 1946 г. вновь назначенный начальник управления МГБ т. Москаленко, зная о злоупотреблениях бывшего руководства, не принял всех мер к прекращению их, а узнав о наличии остатков спирта, окороков, колбасы и других продуктов питания и товаров из числа трофейного имущества, распорядился раздать спирт бесплатно начальникам отделов и себе взял 4 литра. Москаленко брал себе со склада окорока, колбасу и другие продукты питания, не закрыл незаконно организованную пошивочную мастерскую во внутренней тюрьме МГБ, сам сшил в этой мастерской бесплатно четыре костюма и разрешал бесплатно пошивку костюмов другим работникам управления МГБ. В настоящее время Мосиевский работает начальником АХО УМГБ Астраханской области, Григоров Р. А.- начальником УМГБ Джалал-Абадской области, Соколов - в МВД Литовской ССР. Т. Москаленко в объяснении заместителю начальника управления кадров МГБ СССР т. Кочеткову по большинству фактов отрицает предъявленные обвинения. Москаленко признает свою вину лишь в том, что использовал для шитья костюмов портного Краснопольского - тюремного заключенного. Деньги не оплачивал как он, так и другие работники, имея в виду, что осужденным не платят. Впоследствии, пишет Москаленко, он эту ошибку исправил, и за шитье со всех взимались деньги. В Министерстве госбезопасности ограничились объяснением т. Москаленко, и он работает министром госбезопасности Эстонской ССР".

По правилам вел себя и начальник охраны Хрущева полковник Простолупов, о злоупотреблениях которого написал в 1949 году Сталину финансист МВД УССР Александр Щеглов:

"На работе, аналогичной той, которую в Москве ведет генерал Власик, на Украине находится полковник Простолупов. У него ведал хозяйством капитан Шувалов. Оба члены партии. Вскоре стало ясным, что Шувалов при попустительстве со стороны Простолупова ведет нечестные дела, оба ведут себя недопустимо. Простолупова иначе и не называли, как удельным князем. Подозрителен стал широкий образ жизни этих людей. Полеты Шувалова в Будапешт за каракулем для себя, Простолупова и других, незаконное использование в личных целях специальных баз и мастерских, существующих для лиц высшего государственного руководства. Простолупов и Шувалов, нагло спекулируя именами, которые я не решаюсь здесь указать, под видом создания сельскохозяйственной базы особого назначения заполучили себе совхоз "Круглик". К руководству были поставлены родственники их. Было вскрыто и доказано, что никакого специального снабжения "совхоз" не осуществлял. В одном из протоколов заседания партийного бюро сказано, что в "совхозе" процветает грязь, антисанитария; хозяйство, особенно животноводство, ведется варварским способом, чуть не открыто ведется антисоветская агитация. Вся почти продукция шла на частный рынок по спекулятивным ценам, а также на удовлетворение личных нужд семей Простолупова, его заместителей, бывшего секретаря парторганизации, Шувалова и др. близких людей. Выручаемые от спекуляции деньги давали в избытке средства для ведения "хозяйства", чему благоприятствовало также и то, что, пользуясь авторитетностью своего положения и слепотой, трусостью некоторых хозяйственников, Простолупову и Шувалову удавалось получать в плановом порядке, по нарядам, корма, стройматериалы и пр. Для маскировки часть продуктов "´совхоза" списывалась на спецбазу, а оттуда по плановым ценам использовалась по усмотрению указанных дельцов. Простолупов под видом оперативной необходимости незаконно привлекал для работ в "совхозе" офицерский состав, материальные и денежные средства госбюджета,, служебный оперативный автотранспорт и т. п. Если офицеры, подчиненные Простолупову, отказывались ехать в "совхоз", их оскорбляли, накладывали взыскания, зааттестовывали, выгоняли с работы. Все жалобы, сигналы (я лично с этими материалами выступал на партийных конференциях, где присутствовали представители ЦК ВКП(б)У, писал в ЦК КП(б)У, добился представления руководству Простолупова письменного рапорта с указанием незаконности всех этих операций) ни к чему не привели. Ведомственная комиссия, прибывшая из Москвы, никаких выводов не сделала, была соблазнена блестящим приемом, оказанным ей Простолуповым. Показания офицеров, секретные данные комиссии оказались известными Простолупову, что произвело на коммунистов этого подразделения очень большое впечатление. Простолупов потом открыто угрожал "жалобщикам". На запротоколированное в стенограмме конференции обвинение по адресу руководящих лиц в том, что они положили под сукно официальные документы о злоупотреблениях в "совхозе", даже простой справки, ответа не последовало. Насколько серьезны и обоснованны были приведенные выше сигналы, видно из того, что, когда одна из докладных записок достигла Н. С. Хрущева, была выделена специальная комиссия, материалы в своем большинстве подтвердились; Простолупов получил только выговор, Шувалов исключен из партии. При расследовании установили, что Шувалов устроил себя и своих подчиненных в подведомственных ему учреждениях на должности "по совместительству". Эти лица получили вторые оклады, зарплаты по 7, 10-11 тысяч рублей каждый, не показывая полученных сумм при уплате партийных членских взносов. Казалось бы, что за нарушение советских законов, создание в "совхозе" черной кассы, спекулятивные товарообороты на частном рынке, внесметное строительство, незаконное привлечение госбюджетных средств, самоснабжение, если только не прямое воровство, Простолупова и Шувалова надлежит судить, а последнего - как исключенного из партии за все это и, кроме того, за бытовое разложение - следовало немедленно уволить из аппарата, где вообще исключенные из партии никогда по разумной традиции не оставлялись. Однако и по настоящее время он продолжает работать в той же системе".

"Допущен массовый расстрел задержанных"

Не везло лишь отдельным чекистам, если за них особенно рьяно брались проверяющие из ЦК или они сами много писали в свое оправдание и создавали ненужную шумиху.

После долгого сопротивления в 1950 году в МГБ арестовали взяточника-кадровика Кузнецова, о котором написал в ЦК его бывший подчиненный.

"При проверке указанного заявления,- говорилось в справке по делу,- установлено, что Кузнецов, работая в органах МГБ и используя служебное положение, систематически брал взятки. В 1948 г. за взятку в сумме 12 тыс. рублей Кузнецов оставил осужденного Гринберга отбывать наказание в Московской области вместо высылки его в отдаленные районы страны. В 1947 году получил 4800 руб. с Богомоловой, пообещав перевести осужденного ее мужа из тюрьмы в лагерь, а затем досрочно освободить его... Еще в марте 1948 года начальник автобазы хозуправления МГБ т. Петров лично получил от Богомоловой письменное заявление, в котором сообщалось, что Кузнецов, работавший в то время на автобазе, получил с нее 4800 рублей и обещал за это освободить из-под стражи ее мужа, но ничего не сделал и деньги обратно не вернул. Вместо того чтобы немедленно передать это заявление в Особую инспекцию, т. Петров с ведома секретаря парторганизации т. Киселева два года держал его у себя без движения. Только в апреле 1950 г. в связи с обращением к начальнику хозуправления т. Смирнову вахтера автобазы т. Язева, знавшего о заявлении Богомоловой, последнее т. Смирновым было изъято у т. Петрова и передано в Особую инспекцию управления кадров для расследования. Однако и в инспекции начальник отделения т. Бессонов и следователь т. Калинина подошли к рассмотрению этого заявления неправильно. Не разыскав Богомолову и не допросив ее, указанные товарищи с согласия зам. нач. инспекции т. Иващенко 20 мая 1950 г. дело Кузнецова прекратили, а имеющиеся материалы сдали в архив. Через шесть месяцев, в декабре 1950 года, в связи с нашей проверкой т. Бессонов и следователь т. Русев по указанию начальника инспекции т. Кочеткова вновь занялись заявлением Богомоловой, в результате чего Кузнецов был изобличен в получении взяток и арестован".

Логика следователей была вполне понятной. Кадровик мастерских не мог влиять на определение места отбывания наказания. Значит, деньгами он делился с нужными людьми. И, поскольку Кузнецов вел себя строго по правилам, дело пытались замять, а затем сделали все для смягчения его приговора.

А контрразведчик Г. Крайнов не сумел добиться снятия наказания за корыстные злоупотребления властью. Подполковник обеспечивал безопасность советского атомного проекта, получив назначение представителем Совмина СССР в лабораторию N1 Харьковского физико-технического института АН УССР. Место предоставляло много возможностей для подъема жизненного уровня.

"Крайнов,- говорилось в материалах проверки его письма в ЦК в 1952 году,- злоупотребляя своим служебным положением уполномоченного Совета министров СССР, в 1947 году отремонтировал на Харьковском заводе N75 свою собственную легковую автомашину, и, после того как расходы на ее ремонт в сумме 4 тыс. рублей по его просьбе были незаконно оплачены Харьковским физико-техническим институтом, он продал ее за 15 тыс. рублей, а деньги присвоил. В том же году, добившись через Управление делами Совета министров СССР продажи ему Министерством автотракторной промышленности легковой автомашины "Москвич", перепродал эту автомашину за 25 тыс. рублей. В период проведения денежной реформы Крайнов с помощью главного бухгалтера физико-технического института Браудэ поместил на текущий счет этого института под видом государственных средств свои личные деньги в сумме 25 тыс. рублей, а впоследствии взял обратно без переоценки их стоимости. Крайнову предъявлялись также обвинения, что он на почве систематических выпивок находился в неслужебных отношениях с заместителем директора физико-технического института Вальтером и начальником ОРСа того же института Гашицким. После снятия Крайнова с должности уполномоченного Совета министров СССР он бывшим руководством Министерства госбезопасности был направлен на работу в Управление МГБ Ульяновской области. Как видно из имеющихся материалов, в феврале 1949 г. парторганизацией МГБ ему был объявлен строгий выговор с предупреждением за потерю политической бдительности и систематическое пьянство".

Однако проверяющие решили копнуть глубже и обнаружили немало интересных фактов:

"В сентябре 1943 г. Управлением контрразведки НКО СМЕРШ Степного фронта производилось расследование по обвинению Крайнова, являвшегося нач. отдела контрразведки 23-й стрелковой дивизии 47-й армии, что им и его заместителем Бергманом было незаконно переполучено из склада дивизии под видом питания личного состава отдела и заключенных 280 продовольственных пайков. Материалами расследования это обвинение подтвердилось, однако дело было прекращено "за давностью совершенного преступления". В июле 1944 г. на Крайнова, являвшегося исполняющим обязанности начальника отдела контрразведки СМЕРШ 23-го стрелкового корпуса 60-й армии, было возложено руководство по проведению операции, связанной с изъятием вооруженной банды, действовавшей в то время в с. Брикуля Новая Трембольского района Тарнопольской области. Крайнов самовольно перепоручил руководство этой операцией старшему следователю Ольшанскому, не имевшему опыта и впервые участвовавшему в подобных оперативных мероприятиях, в результате чего был допущен массовый расстрел задержанных (конвоем было убито 84 человека). Дело это расследовалось Управлением контрразведки НКО СМЕРШ 1-го Украинского фронта, Крайнову был объявлен строгий выговор".

После такого речь о снятии взысканий уже не шла. И с точки зрения неписаных чекистских правил это было совершенно естественно.