Алексей Путилов, банкир с качествами предприимчивого американского бизнесмена и мудрого славянского философа, хоть и предвидел большевистский переворот, но спастись от полного финансового разорения не смог.

В канун Первой мировой войны десятку крупнейших финансовых учреждений Российской империи (состоявшую из восьми питерских и двух московских банков) устойчиво возглавлял Русско-Азиатский банк, активы которого к 1914 г. составляли около 650 млн руб. Этот бесспорный лидер кредитной системы страны завоевал свое первенство в кратчайший срок - всего за четыре года. Мозгом и главным двигателем столь феноменального развития молодого финансового организма являлся Алексей Путилов. По словам его учителя и многолетнего покровителя, графа Сергея Витте, этот человек принадлежал к числу «самых влиятельных... модных финансистов не только у нас, в Петербурге, но и за границей». Среди других почтительных эпитетов, обильно расточавшихся в его адрес тогдашней биржевой прессой, были и «король банкиров», и «романтик империализма», и просто - «банкир-романтик».

Министерский «крестник»

В 1892 г., когда царь Александр III назначил будущего графа Витте своим министром финансов, 26-летний Путилов был не более чем скромным клерком юрисконсультского отдела имперского финансового ведомства. Выходец из небогатой дворянской семьи Новгородской губернии, талантливейший выпускник юрфака Петербургского университета, он осознанно пренебрег вполне реальными перспективами профессорской карьеры, несмотря на то что его магистерская диссертация по уголовному праву была удостоена золотой медали. На первый взгляд, это могло показаться фатальной ошибкой: ведь, став чиновником, он за первые годы службы особого продвижения не получил. Кто знает, что было бы дальше, не окажись новым шефом министерства Витте, который обладал особым чутьем на способных людей и активно помогал их карьерному росту. Новый министр быстро оценил блестящие таланты молодого юрисконсульта, сделав его поначалу своим секретарем. В 1902-м Путилов уже возглавлял Общую канцелярию финансового ведомства, а всего три года спустя - назначен товарищем (заместителем) министра финансов. Одновременно он являлся управляющим двух главных ипотечных госбанков - Дворянского и Крестьянского земельного. Здесь банкир-чиновник проявил себя человеком принципов, не стеснявшимся выступать с проектами, заведомо неприемлемыми для верховной власти. В разгар революции 1905 г. Путилов подготовил докладную записку о срочной необходимости расширения крестьянского землевладения за счет принудительного выкупа государством помещичьих земель. Поступаясь частью своих угодий, которые должны были бы продаваться крестьянам через руководимые Путиловым банки, поместное дворянство могло получить шанс притушить разгоравшееся пламя крестьянских восстаний.

Этот документ вызвал резкое раздражение самого императора Николая II. Самодержец назвал путиловскую записку «недопустимо революционной». Весной 1906 г., когда Витте покинул кресло председателя Совета министров, его «крестник» также оказался в отставке. Тем не менее экс-премьер сумел оказать своему любимцу последнюю любезность. Пользуясь оставшимся влиянием, он помог ему стать председателем правления полугосударственного Русско-Китайского банка (основанного еще в 1895 г. в Петербурге по инициативе того же Витте). Так начался новый этап карьеры Путилова.

О пользе компромиссов

Русско-Китайский банк (РКБ), предназначенный в свое время для финансирования строительства Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД) и содействия проникновению российского капитала в Китай, пребывал едва ли не в «лежачем» положении. После поражения России в войне с Японией 1904-1905 гг. он стал не нужен имперскому правительству, контролировавшему 3/8 банковских акций через Государственный банк России. КВЖД, владельцем которой являлся банк, оказалась разделенной между Россией и Японией. Коммерческий престиж России в Китае оказался изрядно подорван. Потери РКБ только за 1907 г. превысили 11 млн руб.

Назначенный в начале 1908 г. директором-распорядителем «обескровленного» банка, Путилов справедливо видел единственный путь его спасения в слиянии с каким-либо другим кредитным учреждением. Для этого год спустя он начал переговоры с руководством Северного банка в Петербурге. Последний лишь формально являлся российской финансовой структурой, а на деле был филиалом французского банка Societe Generale и Парижско-Нидерландского банка (Pariba). Поскольку предложенная Путиловым комбинация устраивала обе стороны, уже в 1910-м проект стал реальностью. На базе РКБ и Северного возник новый Русско-Азиатский банк, 3/4 акции которого были размещены во Франции.

Акционерный капитал новорожденного учреждения в 50 млн руб. оказался по тем временам рекордно высоким. Таким образом, иностранные инвесторы Societe Generale и Pariba получили интересовавшие их акции крупнейшего банка России, а российское правительство вновь приобрело мощный финансовый инструмент для проникновения на Дальний Восток. Председателем правления нового банка был избран Алексей Путилов, вице-председателем утвержден бывший директор Северного банка Морис Верстрат. Поначалу фактическое руководство банком осуществлял специальный Парижский комитет, правлению же доверялись чисто исполнительские функции. Однако такой механизм управления быстро начал давать сбои. Тогда Путилов предъявил французским патронам ультиматум: либо он получает необходимую свободу в стратегическом определении целей и повседневном руководстве банком, либо подает в отставку. Перспектива потерять незаменимого директора испугала европейских партнеров. Французы перестали вмешиваться в практические действия Путилова, предоставив ему полный карт-бланш. Тот воспользовался обретенной свободой, чтобы превратить банк в активного инвестора российского экономического роста.

Необыкновенный олигарх

Сильнейшие позиции Русско-Азиатского банка на внутреннем рынке определялись, помимо прочих благоприятных условий, наличием разветвленной системы отделений на местах. Молодая структура изначально обладала 175 филиалами в России и за рубежом, полученными в наследство от предшественников. Банк воспользовался этим для организации активного кредитования товарооборота, в том числе для проведения масштабных операций по торговле хлебом, хлопком и другими стратегическими ресурсами. В то же время главным направлением его деятельности стало финансирование железнодорожного строительства и ряда других отраслей тяжелой промышленности, в том числе и производства вооружений. В этот сектор к 1914 г. было вложено 323 млн руб. или около половины банковских активов. Уникальная сила Русско-Азиатского банка состояла также в том, что Путилову удалось образовать мощную вспомогательную группу «дружественных» банков.

В этот банковский «трест» входили три других ведущих петербургских банка: «Частный», «Русский торгово-промышленный» и «Сибирский Торговый», которые заключили с правлением Русско-Азиатского банка соглашения о сотрудничестве.

Опираясь на эти структуры, путиловская корпорация к 1917 г. контролировала свыше 160 компаний, сумма акционерных капиталов которых превышала 1 млрд руб. В их числе были 124 торгово-промышленных предприятия, 20 железнодорожных обществ, 4 пароходства, 3 страховые компании и 2 земельных банка. Одна лишь военно-промышленная группа Русско-Азиатского банка включала 8 крупнейших акционерных обществ с капиталом 85 млн руб. Сам Путилов к 1917 г. входил в правления

44 акционерных компаний, в которые банк инвестировал свои средства. Это был абсолютный рекорд «личных уний» банкира. Разумеется, непосредственно он руководил своим Русско-Азиатским банком, в прочих же компаниях осуществлял представительские функции, олицетворяя заинтересованность в них своего учреждения. За это он получал изрядное жалованье - более 400 тыс. золотых рублей в год (или около $200 тыс. по тогдашнему курсу).

Газетные карикатуристы часто изображали легендарного магната за письменным столом, на котором высились домны, мчались поезда и били нефтяные фонтаны. Глава Русско-Азиатского банка пользовался непререкаемым авторитетом в деловом мире. Современников поражала его способность принимать моментальные решения по обсуждавшимся делам и безошибочно предвидеть исход сложных многоходовых комбинаций. О работоспособности Алексея Путилова ходили легенды, равно как и о его аскетизме в повседневной жизни. Едва ли не самый высокооплачиваемый бизнесмен России был настолько неприхотлив в быту, что даже на официальных мероприятиях появлялся в потертом пиджаке с лацканами, вечно осыпанными табачным пеплом.

Уроки революции

Уже в 1915-м Путилов понял, что дни царизма сочтены и революция неизбежна. «Поводом, - пророчески утверждал Путилов, - послужит военная неудача, народный голод, стачка в Петрограде, мятеж в Москве, дворцовый скандал... все равно». В России революция может быть «только разрушительной, потому что образованный класс представляет в стране лишь слабое меньшинство, лишенное организации и политического опыта». Прогноз Путилова о том, что «от буржуазной революции мы тотчас перейдем к революции рабочей, а немного спустя - к революции крестьянской», сбылся в точности. Оценивая события, последовавшие за Февральской революцией 1917 г. и свержением самодержавия, он отмечал: «Россия вступила в очень длительный период беспорядка, нищеты и разложения».

В бессилии и бесперспективности режима Временного правительства Путилов был убежден уже весной 1917-го. Спасти государство могло, по его мнению, лишь скорейшее установление военной диктатуры во главе с верховным главнокомандующим армией - генералом Лавром Корниловым. Только такая твердая рука могла покончить и с бесхребетным Временным правительством и со стремившимися к власти леворадикальными Советами рабочих депутатов. На нужды антибольшевистской пропаганды руководители крупнейших банков и страховых компаний Петрограда собрали 4 млн руб. В августе Путилов и его единомышленники передали Корнилову около 3 млн руб. для финансирования попытки военного переворота, потерпевшего, однако, провал. Опасаясь ареста за активное участие в «корниловщине», банкир скрылся из Петрограда и вплоть до конца 1917 г. пребывал на нелегальном положении.

Уже скрываясь, он узнал о победе большевистского Октябрьского переворота, а в декабре новая власть пригласила Путилова на допрос... через газеты.

А поскольку этот активный контрреволюционер благоразумно не явился в следственную комиссию Совета народных комиссаров по делу о «корниловщине», все движимое и недвижимое имущество олигарха было объявлено конфискованным. Эмигрировав во Францию, Путилов руководил там парижским отделением Русско-Азиатского банка, преобразовав его в самостоятельный Франко-Азиатский банк. Парадоксально, но после окончания Гражданской войны и перехода большевиков к новой экономической политике Алексей Путилов поверил в их способность преодолеть анархию и решил пойти на сотрудничество с ленинским руководством. Он предложил создать особый эмиссионный банк с международным участием для проведения денежной реформы.

Поначалу проект Путилова поддержали некоторые влиятельные ленинцы, в частности старый знакомый банкира Леонид Красин, работавший до революции главой русской компании «Сименс-Гальске». Однако советская финансовая реформа 1922-1924 гг. была все же проведена без участия бывшего «корниловца». Тем не менее белоэмигрантские круги осудили Путилова за попытку примирения с Советами, и до конца своей жизни он оставался среди них изгоем...