Нелепых исследований и сумасшедших псевдооткрытий всегда хватало. Так, 190 лет назад газеты сообщили о новом открытии: земной шар, оказывается, внутри пуст, как школьный глобус, а на внутренней поверхности планеты обитают животные и люди. Самым поразительным в подобных открытиях была не их полная абсурдность, а то, что всякий раз находились спонсоры, готовые поддерживать их деньгами.
Вечное движение

Наука, как известно, не чужда парадоксов, причем отличить прозрение гения от бреда сумасшедшего порой бывает довольно трудно. Но кем бы ни был исследователь - гением или сумасшедшим, кто-то должен оплачивать его счета, содержать его лабораторию, покупать оборудование для его экспериментов и т. п. История знает немало случаев, когда большие средства уходили на поддержку совершенно абсурдных исследований, в то время как на перспективные разработки не давали ни гроша. Объяснялось это обычно весьма просто: люди, у которых есть деньги, далеко не всегда разбираются в науке. Но бывали и совершенно необъяснимые случаи, когда люди тратили силы, время и деньги на исследования, противоречившие здравому смыслу. Впрочем, от науки всегда ждали чудес, а на чудо никаких денег не жалко.

Абсурдные исследования и нелепые изобретения появились гораздо раньше настоящей науки. Причем задачи, которые ставили перед собой ученые мужи Средневековья, были по-настоящему грандиозными. Так, ученый XIII века Раймонд Луллий взялся за создание искусственного интеллекта. Луллий соединил несколько подвижных бумажных кругов, на которых были начертаны понятия из самых разных областей тогдашнего знания - богословия, медицины, юриспруденции. Круги эти надлежало вращать, чтобы понятия выстраивались в различные комбинации. Луллий считал, что его аппарат тем самым создавал истинные высказывания, хотя более или менее осмысленные сочетания слов выпадали в его машине не чаще, чем джекпот в "одноруком бандите". И все же Луллий нашел поддержку своим исследованиям, причем нашел ее в среде, менее всего склонной помогать научному прогрессу. Ученого поддержали монахи-францисканцы, которые сочли его машину чем-то вроде рупора божественного откровения. Луллий, надо сказать, и сам так считал, да и образ машины явился ему во сне. Деньги Луллию были не нужны, поскольку он и сам был богатым человеком, а его аппарат стоил недорого. Но францисканцы предоставили изобретателю защиту от другого монашеского ордена - доминиканцев, которые считали его машину дьявольским наваждением. Причина, побудившая францисканцев помочь изобретателю, была довольно простой. Францисканцы со дня основания своего ордена враждовали с доминиканцами и взяли Луллия под крыло, чтобы насолить конкурентам.

Время от времени в средневековой Европе появлялись меценаты, готовые спонсировать ученых ради тех благ, которые обещали им будущие изобретения. Самым крупным из этих меценатов был император Священной Римской империи Рудольф II, который взошел на престол в 1576 году. Этот государь не слишком любил заниматься государственными делами. Он страдал от какого-то душевного расстройства, вызывавшего частые мигрени, депрессии, бессонницу и упадок сил. Вероятно, этот недуг был самой обыкновенной скукой. Так или иначе, вывести императора из этого упадочного состояния были призваны многочисленные художники, скульпторы и ученые, стекавшиеся со всех концов Европы в Прагу, которую монарх выбрал своей резиденцией. Среди этих ученых было немало по-настоящему крупных светил тогдашней науки, например астрономы Тихо Браге и Иоганн Кеплер. Но были среди них и шарлатаны и аферисты, обещавшие императору все - от философского камня до эликсира бессмертия. Рудольф не умел отличить ученого от афериста и поэтому спонсировал и тех и других.

Особым покровительством императора пользовались английские алхимики Джон Ди и Эдвард Келли. Ди, который был ранее личным астрологом Елизаветы Английской, прекрасно знал, как пустить пыль в глаза коронованной особе, но Келли был куда более искусным в таких делах, поскольку успешно водил за нос самого Ди. В свое время еще в Англии Келли сумел устроиться на работу к Ди, убедив его в том, что обладает способностями медиума. Келли регулярно разыгрывал перед своим патроном настоящие представления. Он усаживался подле магического кристалла, в котором ему якобы являлись ангелы, и вещал их волю своему нанимателю. Однажды, например, ангелы потребовали, чтобы Ди позволил Келли жить с молодой женой хозяина. Скрепя сердце Ди согласился, поскольку воле ангелов перечить не мог.

Оказавшись при дворе императора Рудольфа, Келли продемонстрировал чудеса изобретательности. Он с легкостью доказал императору, что способен превращать неблагородные металлы в благородные. Современник вспоминал об одном из таких опытов: "Я видел это собственными глазами, в противном случае я просто бы не поверил, что такое возможно. Я увидел, как мастер Келли поместил исходный металл в тигель и, немного нагрев его на огне, добавил совсем малую толику особого снадобья, помешивая смесь деревянной палочкой, после чего почти весь металл превратился в отменное золото, что подтвердилось и на ощупь, и при ударе молоточком, и при всех других проверках". Добиться таких результатов помогал нехитрый трюк, известный многим европейским алхимикам. Золото пряталось в тигле, у которого было двойное дно. При нагревании тонкое фальшивое дно плавилось, и восхищенной публике демонстрировалось содержимое тайника. Благодаря подобным фокусам Келли выбил для себя государственное финансирование, а после отъезда Ди в Англию стал личным советником императора Рудольфа. В 1590 году Келли похвалялся в письме, что "сделался владельцем земель, приносящих ежегодно 1500 фунтов дохода, принадлежит к кругу избранных, которые уступают знатностью разве что самым высшим лицам королевства, и вправе рассчитывать на нечто большее, чем обычный человек". Правда, уже через год мошенник всего этого лишился. Рудольфу надоело ждать, когда Келли наладит наконец производство цветных металлов, и заточил его в крепость. Просидев в одиночной камере около трех лет, Келли пообещал, что все-таки начнет производить золото. Его вернули в лабораторию, но, так и не дождавшись результатов, вновь поместили в узилище, где он и умер в 1597 году.

Подобные истории случались и позже, хотя далеко не все ученые, бравшиеся за неосуществимые проекты, были мошенниками вроде Эдварда Келли. В XVII веке особой популярностью стала пользоваться идея создания вечного двигателя. Понимание того, что perpetuum mobile построить в принципе невозможно, ко многим приходило лишь после огромных затрат. Так, немецкий ученый Иоганн Бехер в 1660 году построил гигантский механизм, который, по его мнению, должен был работать вечно. Ученому удалось добиться поддержки местного владыки Ганса Филиппа, курфюрста Майнцского. Курфюрст профинансировал строительство высокой башни, в которой был заключен хитрый механизм. Тяжелые шары падали сверху и приводили в движение сложную систему шестерней и передач. Механизм действительно работал, но при этом имелось два немаловажных обстоятельства. Во-первых, вся эта махина работала лишь для того, чтобы приводить в действие часовой механизм - на большее ее сил не хватало. Во-вторых, падавшие шары должны были как-то подниматься обратно. Подъем шаров осуществлялся с помощью энергии воды из ближайшей речки. Так что если бы речка пересохла, "вечный" двигатель остановился бы. Сам Бехер впоследствии горько раскаялся в своих заблуждениях и в итоге признался: "Десять лет я занимался этим безумием, потеряв кучу времени, денег и погубив свое доброе имя и славную репутацию - все это лишь для того, чтобы сегодня с полной убежденностью сказать: вечное движение (motus perpetuus) неосуществимо".

Дырка от полюса

И в XVII, и в XVIII веке время от времени появлялись теории, которые впоследствии были отвергнуты как ошибочные. Ничего плохого или странного в этом не было, поскольку наука именно так и развивается - преодолевая заблуждения. Но порой на свет появлялись гипотезы, которые выглядели совершенно абсурдными с самого начала. Как это ни странно, находились люди, готовые финансировать даже такие исследования.

В апреле 1818 года в американских газетах появилось объявление, подписанное отставным пехотным капитаном Джоном Кливсом Симмесом. В "Циркуляре N1", как было озаглавлено сообщение, говорилось: "Ко всему миру! Я объявляю, что Земля является полой и населена внутри; что она содержит некоторое число концентрических сфер, вложенных одна в другую, и что она имеет отверстия на полюсах... Я посвящаю свою жизнь тому, чтобы доказать эту истину, и я готов исследовать пустоты, если мир поддержит меня и поможет мне в этом предприятии".

До того дня капитан Симмес был довольно известен в США, но вовсе не как ученый. В 1812 году во время войны с англичанами он успел несколько раз отличиться в боях и был прославлен прессой как национальный герой. После войны он вышел в отставку, занялся коммерцией, женился и завел десяток детей, но его беспокойный дух тянулся к чему-то необыкновенному. Симмес занялся самообразованием. Он часами просиживал в библиотеках, читая книги по географии, геологии и биологии. Читал он все, что попадалось под руку, и вскоре уже считал себя подлинным ученым, способным на обобщения планетарного масштаба. Однажды Симмеса осенило, и идея о том, что Земля внутри пустая, полностью овладела его воображением, он превратился в настоящего одержимого. Теперь практически любая информация воспринималась им как еще одно доказательство его правоты. "Спросите у ботаника,- писал Симмес,- и он скажет вам, что растения, что произрастают в соответствии с основными законами природы, внутри представляют собой полые цилиндры... Спросите анатома, и он скажет вам, что крупные кости всех животных являются полыми... даже волосы на наших головах внутри пусты. Пойдите к минералисту, и он проинформирует вас о том, что камень, именуемый аэролитом, как и многие другие минеральные тела, состоит из полых концентрических кругов". Ну а раз стебли внутри пустые, то земной шар пуст и подавно. Тот факт, что далеко не все объекты содержат в себе пустоту, Симмеса совершенно не смущал.

Несмотря на свою одержимость, отставной капитан прекрасно понимал, что поверят ему далеко не все и не сразу. Рассылая свой "Циркуляр N1", он не забыл приложить к каждому экземпляру копию справки о своем душевном здоровье. Некоторые газеты, правда, предположили, что справка была поддельной. Дошедшие до нас описания его наружности и манеры поведения говорят о том, что в его психике действительно могли быть отклонения. Богатый и влиятельный современник по имени Джеймс Макбрайд писал: "Мало что в его наружности выдавало тайную работу его ума, кроме взгляда его светло-голубых глаз, которые часто, казалось, останавливались на чем-то невидимом, находящемся по ту сторону окружающих объектов. Его голова кругла, а его лицо овально и по размерам невелико. Его голос несколько гнусав, и говорит он поспешно и с видимым усилием. Его манеры не изящны и отмечены первородной простотой". Действительно, в человеке, который сбивчиво рассказывает вам о своем невероятном открытии, уставившись куда-то в пустоту, можно заподозрить сумасшедшего. Современные психиатры наверняка предположили бы у Симмеса паранойю. Но Макбрайд не только не усомнился в душевном здоровье Симмеса, но и оказал ему всестороннюю поддержку.

Макбрайд был не только богачом, но и очень активным государственным деятелем. В Огайо он на собственные средства основал целый город под названием Гамильтон и стал его мэром. Он был неплохим инженером - по его проектам было построено несколько каналов. К тому же он благодаря женитьбе состоял в родстве с губернатором Огайо, так что его политическое влияние было довольно велико. При всем этом Макбрайд, не будучи ученым, разделял страсть Симмеса к наукам. При знакомстве с теорией отставного капитана Макбрайд тотчас уверовал в ее истинность и бросил свои капиталы на помощь новому делу. Вероятнее всего, Макбрайда ослепили блестящие перспективы колонизации внутренней поверхности земли. Как бизнесмен, он просто не мог отказаться от такого шанса, хотя и не мог оценить его по достоинству, поскольку научные его знания были скудны.

Другим сподвижником Симмеса стал редактор газеты Wilmington Spectator Джеремайя Рейнольдс, который обеспечил его мероприятиям информационную поддержку. С помощью своих новых друзей и спонсоров Симмес начал ездить по стране с лекциями в поддержку своей теории. Вскоре газеты, которые до той поры только посмеивались над капитаном, изменили тон. Одна, например, писала: "Факты, в истинности которых не приходится сомневаться, и выводы, которые естественно из них проистекают, убеждают разум с непреодолимой силой... Цена экспедиции будет ничтожной, а выгоды от открытий будут огромными, если только Симмес не ошибается". Просил он действительно не слишком много: "Мне нужна сотня хорошо экипированных отважных спутников, с которыми я отправлюсь в путь из Сибири... Я уверен, что мы найдем теплые и богатые земли, в которых обнаружатся многие овощи и животные, а возможно, и люди". Пропаганда оказалась весьма действенной. Достаточно сказать, что одним из уверовавших в пустую Землю был Эдгар По, остававшийся апологетом этой теории до самой своей смерти (впрочем, в алкогольном бреду писателю являлись образы и похлеще).

Но одной агитации было недостаточно, и Макбрайд задействовал свои политические связи. В 1822 году некий сенатор от Кентукки внес предложение организовать экспедицию для отыскания пути к отверстию, ведущему в глубь земного шара. Другие сенаторы идею не поддержали, но вскоре аналогичное предложение было выдвинуто в нижней палате конгресса США. Затем посыпались предложения от властей штатов - пять из Огайо, одно из Пенсильвании и одно из Южной Каролины. Все эти предложения были отклонены. Неудачи подорвали здоровье Симмеса, и в 1829 году он умер в Гамильтоне, где жил под покровительством своего друга и сподвижника Джеймса Макбрайда. Его могилу до сих пор вместо креста венчает полый шар с отверстием наверху. А идея пустой Земли пережила создателя. Макбрайд и Рейнольдс добились согласия на экспедицию к полюсу от президента Адамса, но сменивший его президент Джексон отменил поход. И все-таки экспедиция состоялась. Рейнольдс нашел в Нью-Йорке еще одного богатого спонсора - доктора Уотсона, который снарядил корабль для поиска дыры в районе Южного полюса. Экспедиция закончилась тем, что взбунтовавшаяся команда высадила Рейнольдса на берегах Патагонии и подалась в пираты. С тех пор о полой Земле с дырками в районе полюса серьезно никто не говорил. Но абсурдные исследования и изобретения продолжали появляться.

"Приветственное устройство"

В течение XIX века авторитет науки поднялся на такую высоту, что многие стали мечтать о лаврах великих исследователей и изобретателей. Появились люди, которые были готовы вкладывать собственные средства в весьма нелепые ученые занятия, лишь бы только чувствовать себя причастными к великому делу прогресса. Одним из таких самоспонсоров был, например, богатый американский сквайр Сибери Брюэр. С 1892 по 1930 год он совершил 124 открытия, причем финансировал себя исключительно из собственного кармана. Качество открытий, правда, оставляло желать лучшего. Открытие N39 гласило, что "экономический закон спроса и предложения является фальшивкой", открытие N70 - "колец Сатурна не существует", а открытие N28 утверждало, что "платонической любви между здоровыми мужчиной и женщиной не бывает". С последним утверждением, впрочем, многие согласятся.

Самоспонсорами становились не только скучающие рантье и землевладельцы. Часто в изобретательство ударялись люди довольно бедные, вкладывавшие последние гроши, чтобы собрать у себя в сарае очередной вечный двигатель. Дело было в том, что изобретатели в те времена уже могли рассчитывать на немалую прибыль от своих патентов. Вот что, например, писала New York Times в 1910 году: "Устройства, предназначенные для сбережения рабочего времени, всегда пользуются большим спросом, тысячи изобретателей тратят 90% своего времени на создание таких устройств, надеясь добыть себе славу, деньги и уважение... Одним из наиболее странных изобретений этого рода является устройство, запатентованное жителем города Де-Мойн, штат Айова. Это изобретение именуется самоподнимающейся шляпой, и служит оно для того, чтобы избавить популярного у дам джентльмена от работы, необходимой для снятия головного убора всякий раз, когда на пути попадается представительница прекрасного пола, с которой он имеет честь быть знакомым. По словам изобретателя, "множество ценной энергии уходит на то, чтобы раз за разом поднимать шляпу, а новое изобретение позволит эту энергию сохранить, при том что шляпа продолжит подниматься автоматически"". Это, кстати, был уже не первый патент на подобное устройство. В 1896 году американец Джеймс Бойл зарегистрировал права на "приветственное устройство", которое закреплялось на голове под шляпой и подкидывало головной убор, как только его владелец активировал специальный механизм. Оба создателя механических шляп, насколько известно, так и не разбогатели.

На рубеже XIX и ХХ веков число безумных патентов стремительно увеличивалось. Например, в 1902 году были изобретены очки для кур, которые предохраняли глаза птицы от клювов соседей по курятнику. В те же годы появился аппарат для рыбалки, представлявший собой зеркало, закрепленное рядом с крючком. Предполагалось, что рыба увидит свое отражение, подумает, что другая рыба нацелилась на того же самого червяка, и от жадности бросится на наживку наперегонки с собственным отражением. А в 1907 году свет увидело и вовсе чудесное изобретение - "пояс верности для мужчин". Поскольку супружеская верность в те годы считалась признаком психического здоровья, изобретение было названо "приспособлением для предотвращения безумия, имбецильности и слабоумия".

Людям, охваченным манией изобретательства, казалось, что стоит им чуть-чуть напрячь извилины - и на свет явится гениальная идея, которая облагодетельствует человечество, а их обогатит. Но и многие потенциальные инвесторы представляли себе деятельность ученых точно так же. Они были готовы платить за реализацию готовых изобретений, но не собирались финансировать длительные исследования, следовавшие путем проб и ошибок. Так случилось, например, с гениальным изобретателем Николой Теслой, на счету которого было немало великих открытий, включая переменный ток и принципы радиосвязи. В 1900 году он убедил миллиардера Джона Моргана спонсировать строительство его лаборатории на острове Лонг-Айленд. Чтобы получить деньги, Тесле пришлось немного приврать. Он сообщил Моргану, что уже знает, как передавать огромное количество энергии на значительное расстояние без всяких проводов. Он, конечно, знал, как это сделать в теории, или думал, что знает, поскольку до сих пор никому не удавалось добиться того, о чем он мечтал. Морган же решил, что достаточно выделить деньги - и величайшее изобретение века окажется в его руках. На деньги Моргана Тесла построил башню, которую назвал Уорденклиф. Башня генерировала мощные электрические заряды, испускала молнии и до смерти пугала обывателей. Но практических результатов не было, и разгневанный Морган не только перестал давать деньги, но и ославил Теслу в газетах как никчемного фокусника. Репутация великого ученого была погублена, и желающих спонсировать его работы больше не нашлось.

В том, что история сотрудничества Теслы и Моргана завершилась столь печально, были виноваты и ученый, и его спонсор. Морган не понимал, что фундаментальная наука не всегда дает немедленную прибыль, а Тесла слишком доверял своей гениальной интуиции. Он с презрением относился к методу проб и ошибок, которым шел его конкурент Томас Эдисон. "Если бы Эдисону понадобилось найти иголку в стоге сена,- говорил Тесла,- он с усердием пчелы начал бы исследовать одну соломинку за другой, пока не нашел бы, чего ищет... немного теории и чуть-чуть расчетов избавили бы его от девяноста процентов его трудов". У самого Теслы хватало собственных теорий, но он был склонен подгонять под них результаты своих экспериментов. Он, например, считал, что его эксперименты с электричеством вызывают грозы в Индийском океане, чему не было и не могло быть никаких доказательств. Впоследствии безграничная вера в собственные идеи не раз приводила ученого к конфузу. Он, например, заявлял, что изобрел "лучи смерти", которые могут уничтожить военный корабль на расстоянии 200 миль. Однако построенный им излучатель не мог причинить серьезного вреда даже лабораторным животным. "Лучи смерти", кстати, стали после первой мировой войны такой же всеобщей мечтой, какой в свое время был вечный двигатель. Английский профессор Гарри Мэй, например, считал, что изобретенное им устройство, если довести его до ума, станет таким мощным оружием, что на земном шаре прекратятся все войны. Спонсоров на доводку изобретения он, правда, так и не нашел.

"Саморазрушение бисквита"

Тесла был, пожалуй, последним гениальным одиночкой, творившим в келье-лаборатории. В ХХ веке наука стала уделом хорошо организованных коллективов, которые работали за счет грантов и субсидий от государства или крупных компаний. Казалось бы, при таких условиях нелепые исследования должны были прекратиться раз и навсегда. На деле же вышло иначе.

Во-первых, сумасшедшие изобретатели, готовые разрабатывать самые невероятные приспособления, никуда не делись. Чего только стоит ловушка для хулиганов, поднимающих ложную пожарную тревогу, разработанная в 1938 году. Настенный ящик с кнопкой тревоги был оборудован особым зажимом, который захватывал руку всякого, кто вызывал пожарных. Таким образом, если вызов был ложным, хулигана ждало заслуженное наказание, а если пожар действительно был, человеку, вызвавшему пожарных, оставалось только погибнуть в огне, будучи прикованным к аппарату. Были и другие изобретения такого рода. В частности, были запатентованы ловушка для птиц, совмещенная с кормушкой для кошки, и даже "похлопывалка по плечу". Последнее устройство представляло собой подобие мухобойки, которое нужно было закреплять на плече. Когда хозяин "похлопывалки" желал получить моральную поддержку, но дружески похлопать его по плечу было некому, он дергал за веревочку и получал желаемый шлепок.

Во-вторых, многочисленные исследовательские учреждения в совершенстве овладели искусством выбивания субсидий. Субсидии и гранты получались из двух источников. Первым были многочисленные благотворительные фонды, созданные богачами с тем, чтобы получить налоговые льготы. Таким фондам было не важно, на что именно пошли деньги, лишь бы получатели грантов правильно оформляли документы. Вторым источником были деньги налогоплательщиков, причем бюрократов тоже не слишком волновало, на что потрачен тот или иной доллар. Благодаря этому во второй половине ХХ века в моду вошли исследования, посвященные, например, поведению животных. Исследования такого рода были весьма удобны для институтов, потому что никто не ожидал от них практических результатов. В начале 1970-х годов Национальный институт психического здоровья США начал вкладывать деньги американских налогоплательщиков в исследования поведения голубей. Ученых интересовало, как быстро голуби обучаются, о чем они думают и т. п., в то время как проекты, имевшие непосредственное отношение к психическому здоровью населения, оставались без финансовой поддержки. Глава одной из правозащитных организаций возмущался политикой института: "Они отклонили проекты, касавшиеся душевнобольных бездомных. Они отклонили проекты по разработке лекарств, которые помогли бы людям с шизофренией и маниакально-депрессивным синдромом... Средний гражданин был бы шокирован, если бы узнал, на что тратятся его деньги".

Институт психического здоровья был не одинок. Финансировавшийся за счет американского государства Орегонский университет науки и здоровья много лет давал деньги на исследование развития тревожности у обезьян. Ученые пытались доказать, что обезьяны, которых много пугали в детстве, вырастают в запуганных взрослых особей. Для этого на детенышей обезьян насылали игрушечные машинки, управляемые по радио, пугали их ревом самолетных моторов и т. п. После каждого испуга у животных измеряли пульс и давление. Для чистоты эксперимента исследование просто обязано было быть многолетним, ведь нужно было вырастить несколько поколений запуганных обезьян, незапуганных и тех, которых иногда пугали, а иногда нет. Исследование сексуального поведения африканских бурундуков, проводившееся в конце 1990-х годов, заняло не так много времени, но стоило налогоплательщикам $600 тыс. Проводившая исследование профессор Уотермен объясняла, что "самцы бурундуков держатся вместе и нравятся друг другу", из чего следовало, что изучение этих животных поможет людям "понять самих себя".

Изучением животных дело, конечно, не ограничивается. Не так давно, например, университет Лоуборо в Англии исследовал проблему "крошения бисквитов". Оказалось, что "внутренняя влага разрушает внутренние связи, что ведет к саморазрушению бисквита". Особенно широкое поле для подобных исследований предоставляет психология. Психологическому департаменту Школы общественного здоровья при Мичиганском университете потребовалось 17 лет, чтобы обследовать 192 супружеские пары. Оказалось, что супруги, которые чаще сдерживали свой гнев в отношении друг друга, раньше отходили в мир иной. То есть итогом многолетних исследований стал совет: почаще ругайтесь. Также ученым понадобилось проводить масштабные изыскания, чтобы понять, что дети, увлеченные компьютерными играми, тратят меньше времени на домашнее задание. В ходе другого исследования было установлено, что мужчины чаще забывают поздравить своих жен с годовщиной свадьбы, чем женщины - своих мужей. Как будто в этом кто-то сомневался.

Все эти исследования отличает одна общая черта - их авторов невозможно уличить в недобросовестности. Если алхимик Келли попал в тюрьму из-за того, что не смог дать императору золота, а гений Тесла лишился поддержки спонсоров из-за того, что не смог подтвердить свои прозрения конкретными результатами, то современным ученым, запугивающим мартышек или измеряющим параметры бисквита, такое разоблачение не грозит. Главное же заключается в том, что, каким бы бесполезным ни было исследование, свою главную функцию оно все равно выполняет. Сегодня от науки ждут, в сущности, того же, чего ждали во времена Рудольфа II, а именно чуда. Разве не чудо, что наука вдруг оправдает вашу забывчивость глубокомысленным заключением обо всех мужчинах, склонных забывать о памятных датах семейной жизни? И не диво ли, что самцы-бурундуки, оказывается, предпочитают общество собратьев по полу, как, например, футбольные фанаты? Подобные исследования развлекают публику и оправдывают простые человеческие слабости, объясняя их с научной точки зрения. Поэтому бессмысленные исследования, с одной стороны, совершенно бесполезны, а с другой стороны, совершенно безвредны, хотя порой и очень дороги.