КМВ, Пятигорск
Ставропольский край • Ставрополь • КМВ • Пятигорск • Ессентуки • Кисловодск • Железноводск • Минводы • Георгиевск
Региональный информационный портал Кавминвод
---- Самые "выгодные" секты России...
Забыли пароль?



  Сделать стартовой  Добавить в избранное     Поиск  Обратная связь  Карта сайта  Версия для печати

Мираж

 
Рок-опера «Юнона и Авось»
 
 
 



Надежда Кадышева
 


На первой полосе | Авто (мир автомобилей) | Hi-Tech | Деньги. Инвестиции. Кредиты | Работа и карьера | Семья и дом | Спорт, туризм и отдых | Я ль на свете всех милее ? | Мужикам всех стран... | Недвижимость | Наука и образование | Исследования и обзоры | Странности и причуды | ТОПы (супер-рейтинг) | С юмором по жизни...

18.12.2007

Самые "выгодные" секты России...

Об опасности тоталитарных и не очень тоталитарных сект в России говорили много и часто. Между тем популярность сектантства часто объяснялась довольно просто: люди надеялись, вступив в секту, улучшить свое материальное положение.

"Сокрушить душепагубного змия"

Обычно люди уходят в секту для того, чтобы начать новую жизнь -- более правильную, более осмысленную, более спокойную или, наоборот, более яркую. Однако далеко не всеми сектантами движет религиозное чувство. Довольно часто люди выбирают для себя новую религию только для того, чтобы улучшить свое материальное положение. В России секты появились еще в Средние века, причем уже первые течения такого рода обещали своим последователям материальную выгоду от нового учения. Начало русскому сектантству положили новгородские диаконы Никита и Карп, которые в XIV веке стали обвинять русское духовенство в стяжательстве и прочих грехах. Также диаконы отвергали церковные таинства, сомневались в истинности святого предания и выдвигали прочие еретические идеи. Поскольку за крещение, отпевание, венчание и прочие обряды, совершаемые от случая к случаю, православные пастыри взимали с прихожан плату, секта, отрицавшая таинства, сулила своим последователям некоторую экономию. Секта стригольников, как стали называть группу Никиты и Карпа, была разгромлена в 1375 году, а ее основатели были утоплены в Волхове, но идея дешевой церкви -- без платных треб, без драгоценной утвари и даже без священников -- с тех пор владела многими умами. В XVII веке появились хлысты, которые обожествляли своих вождей, а потому могли себе позволить жизнь без церкви. А в XVIII веке возникли общины духоборов и молокан, которые отвергали церковную иерархию и государственную власть. Все эти секты позволяли своим членам сэкономить на требах, но лишь одна из российских сект давала шанс стать миллионером. Это была секта скопцов. Движение скопцов зародилось в середине XVIII века в Орловской губернии, где в ту пору существовал хлыстовский "корабль" (община), во главе которого стояла самозваная "Богородица" Акулина Ивановна. К "кораблю" прибился крестьянин Кондратий Селиванов, который поначалу разыгрывал из себя немого, а после неожиданно заговорил. Акулина Ивановна поспешила провозгласить Селиванова "богом над богами, царем над царями" и сделала его вторым человеком в общине. Нравы в хлыстовских "кораблях" были довольно свободными, о чем, в частности, писал лютеранский епископ Сигнеус, наблюдавший хлыстовские радения в начале XIX века: "Собрание продолжалось с 8 часов вечера до полуночи; тогда присутствовавшие ложились спать попарно, каждый со своею избранною... по формальному дознанию, плотское сближение не подлежало никакому сомнению". Против подобного свального греха и выступил Селиванов. "Бог над богами" предложил радикальное средство избавиться от греховных влечений раз и навсегда -- "раскаленным железом отжечь детородные своя уды". Селиванов провел самокастрацию, но понимания среди хлыстов не встретил и был вынужден уйти из общины.

Вскоре Селиванов основал собственную общину в Тамбовской губернии и нашел немало последователей, возжелавших по его примеру "сокрушить душепагубного змия" путем оскопления. Богословских аргументов в пользу кастрации у Селиванова было более чем достаточно, поскольку в Евангелии было ясно сказано, что глаз, который тебя соблазняет, надлежит вырвать, а руку или ногу отсечь и "бросить от себя". Но секрет успеха нового учения заключался не только в этом. Селиванову удалось привлечь на свою сторону нескольких богатых крестьян, возжелавших праведной жизни и царствия небесного. А поскольку у кастрата прямых наследников быть не может, в общине утвердился порядок, согласно которому одному скопцу наследует другой скопец. Таким образом, ценой утраты мужского достоинства сектант вступал в клуб богатых наследников и мог по прошествии лет разбогатеть. К тому же скопцу не надо было тратиться на семью, что также вело к немалой экономии. Поэтому, когда власть наконец-то обратила внимание на новую секту, среди ее членов было немало обеспеченных людей.

Первый "скопческий процесс" имел место в 1772 году, когда перед судом предстали 246 человек. В списке обвиненных в ереси были в основном крестьяне, но крестьяне отнюдь не бедные. Например, скопец Яковлев имел две избы, 10 лошадей, семь коров, 15 овец и пять свиней; его единоверец Запольский имел три избы, девять лошадей, пять коров, 10 овец, пять свиней. И таких богатеев среди подсудимых были десятки. Сам Селиванов тогда бежал, но попался в 1774 году, был высечен и выслан в Нерчинск. До Нерчинска он не дошел и последующие 20 лет жил Иркутске, но дело его не было забыто. Хотя скопчество было поставлено вне закона, число его последователей продолжало расти. Более того, учение проникло в городскую среду и нашло новых приверженцев среди купцов и приказчиков. Те, в свою очередь, привлекали в секту своих работников, бедных родственников, должников и прочих зависимых людей, мечтавших о повышении зарплаты или богатом наследстве.

Постепенно скопчество обрастало собственной мифологией, в которой перемешались суеверия, вера в доброго царя и надежда занять однажды высокое положение возле трона. Сектанты уверовали, что томящийся в Сибири Селиванов есть не кто иной, как чудом спасшийся государь Петр III, воцарение которого якобы было ознаменовано кометой "с птичьими ногами, с крестами на голове, знаменами по бокам и палящей со спины пушкой". Рассказывались бредовые истории о том, что Петр III оскопился еще в родной Голштинии, а его жена Екатерина его за это невзлюбила и свергла. По другой же версии, Екатерина тоже уверовала в скопческое дело и ушла странствовать, оставив вместо себя фрейлину, которая и свергла кастрированного царя. За всеми этими россказнями стояла вера в скорое возвращение Селиванова и золотой дождь, который затем прольется на его последователей.

Какой бы абсурдной ни была вера скопцов, их деловая хватка оставалась крепкой. На рубеже XVIII-XIX веков лучшими российскими менялами были именно они. Главным занятием скопцов-менял стала скупка мелкой разменной монеты. Закупленная за год мелочь отправлялась на Нижегородскую ярмарку, где всегда ощущался дефицит мелкой наличности. Там копейки сбывались выше номинала. Были у скопцов и иные методы приумножить свое богатство. Скопчество распространилось по многим городам России, а значит, скопцы-торговцы имели своих агентов всюду, где проживали борцы с "душепагубным змием". Агенты эти сообщали братьям по вере все последние новости, так что скопцы узнавали о колебании цен раньше своих некастрированных конкурентов.

В 1796 году у скопцов появилась надежда на исполнение всех их заветных мечтаний. С воцарением Павла I отношение к тем, кто был сослан при Екатерине II, резко изменилось, и Кондратий Селиванов сумел покинуть Сибирь. Верховный скопец объявился в Москве, а вскоре, по легенде, был вызван к самому императору. "Ты мой отец?" -- якобы спросил Павел у новоявленного Петра III. "Греху я не отец,-- ответил Селиванов.-- Прими мое дело, и я признаю тебя своим сыном". "Принять дело" и оскопиться император не пожелал и отправил нахала в сумасшедший дом.

Оскопиться, чтобы скопить

И все-таки скопцы дождались своего часа. Александр I, который относился к деяниям отца так же плохо, как Павел I относился к деяниям своей матери, выпустил Селиванова из лечебницы и, подержав в богадельне, отдал на поруки бывшему камергеру польского короля Алексею Елянскому, который сам принял скопчество. С этих пор и начался золотой век кастрированных сектантов. Селиванов установил контакты с представителями высшей петербургской аристократии, которая в то время увлекалась всевозможными мистическими учениями, и даже благословил Александра I на войну с Наполеоном. За это благословение император пожаловал главному скопцу три богатых кафтана. Петербургский "корабль" Селиванова обрел небывалые привилегии. Достаточно сказать, что ни один полицейский не имел права переступать порог его дома, где совершались сектантские радения и оскопления. Безнаказанность была полная. Около 1818 года капитан Борис Созонович, уверовав в проповедь "белых голубей", как называли себя скопцы, кастрировал 30 солдат своей роты. Сам капитан был сослан в монастырскую тюрьму, но секте эта история никак не повредила. С Селивановым общались представители кружка генеральши Татариновой, в котором состояли придворные аристократы и в который был вхож сам князь Голицын, тогдашний министр просвещения. Кончилось дело тем, что скопцы слишком зарвались. Алексей Елянский подал государю проект государственного переустройства России, по которому Селиванов должен был стать духовным учителем самого царя. При губернаторах, министрах, генералах и капитанах кораблей тоже должны были состоять комиссары из скопцов. На себя Елянский был готов взять руководство вооруженными силами.

Более того, в 1819 году генерал-губернатор Петербурга Милорадович узнал, что два его племянника обратились в скопчество. Это была последняя капля, и в 1820 году Селиванов был арестован и отправлен в монастырь, где и оставался до своей смерти в 1832 году.

Однако секта продолжила свое существование, а ее члены по-прежнему накапливали огромные богатства. В Москве в 1843 году было раскрыто убийство сестер Ивановых, которые содержали скопческий молельный дом, причем одна из них считалась "пророчицей". Убивший их извозчик после ареста рассказал, что скопчихи склоняли его "перейти в их секту, обещая денежную помощь на покупку хороших лошадей и сбруи". Убив сестер, он забрал из их дома более 15 тыс. рублей -- настоящее богатство по тем временам.

О богатстве скопцов было хорошо известно, и желающие купить благосостояние ценой утраты "детородных уд" по-прежнему находились. Вот что рассказывал молодой скопец, оскопленный в 14 лет собственным дядей, у которого он состоял в работниках: "Сначала он (дядя.-- "Деньги") очень хорошо со мной обращался, кормил хорошо и жалел меня, работать тяжело не заставлял. Потом стал говорить: "Тебе тоже надо сделать как я. Так будет лучше. Хорошо жить будешь. Будешь святой, и душа будет как у ангелочка. Ходить никуда не надо будет. Будешь богатый один жить". Все не хотел. А он говорит, что четыре шубы енотовых мне отдаст и дом подпишет мне, все будет мое. Потом показывает коробку: в ней золото и серебро. "Это тоже,-- говорит,-- тебе отдам". "Ну,-- я говорю,-- что же, давай сделаем и мне". Потом сходили в баню, попили чаю. Дядя сходил и принес нож. Острый-острый".

Если бедные стремились в общину скопцов, чтобы стать богатыми, то богатые оставались в ней, чтобы стать еще богаче, ведь если богачи отписывали свое имущество беднякам, то бедняки завещали свое достояние богатым лидерам общины. Таким лидером был, в частности, купец первой гильдии Максим Плотицын, который верховодил скопческим "кораблем" города Моршанска в Тамбовской губернии. Сам Плотицын не был оскоплен, но в его доме было нечто вроде монастыря, в котором проживали шесть женщин с удаленной грудью. Поскольку Тамбовщина, где Селиванов создал свою первую общину, была священным для скопцов местом, многие сектанты завещали свои богатства Плотицыну. Он же был хранителем скопческого "общака". По некоторым сведениям, у купца находилось около 30 млн рублей золотом. Всего этого богатства Плотицын лишился в 1869 году, попавшись на даче взятки должностному лицу. Плотицына посадили в тюрьму, многих скопцов сослали в Сибирь, а деньги в ходе следствия были кем-то разворованы.

Но, даже оказавшись на поселении под Иркутском, скопцы с успехом применяли свои предпринимательские навыки. Те, кто был сослан раньше, сумели захватить земли на реке Мархе, а те, кто прибывал позже, становились их батраками. При этом скопцы использовали возможности своей земли по максимуму. Выгоднее всего было выращивать пшеницу, которая в Сибири шла по самым высоким ценам, и "белые голуби" специализировались именно на ней.

Своего богатства скопцы лишились только после 1917 года. Известно, что у сестер Смирновых, менял, было экспроприировано 500 тыс. рублей, у купца Павла Бурцева -- 4 млн, у братьев Никифоровых -- 1 млн. Но с началом НЭПа многие из разоренных вернулись в бизнес. Окончательно скопческое предпринимательство было уничтожено лишь в 1929 году в ходе большого процесса над сектантами, состоявшегося в Ленинграде. Сельских скопцов раскулачили, городских посадили, а те, кто остался на свободе, влачили довольно жалкое существование.

Святая вода на киселе

Скопцы были не единственными сектантами, умевшими извлекать выгоду из своей религии. Самой успешной сектой пореформенной России была так называемая штунда -- протестантское движение, близкое баптизму, зародившееся на юге страны в середине XIX века. Название секты происходило от немецкого слова stunde, то есть "час", как называли немецкие колонисты, проживавшие на юге России, время, отведенное на изучение Библии. Главными проповедниками нового учения стали как раз немецкие колонисты, которые начали устраивать "штунды" для своих православных соседей и батраков. Духовный авторитет немцев среди местного населения поддерживался главным образом их экономическим влиянием. Вот как описывал обращение в штунду епископ Алексий: "Несколько лет тому назад в хуторе Старо-Донской Балке, Новопокровской волости, второго стана Одесского уезда находится один немец-штундист, посессор (владелец.-- "Деньги") одного хутора, который живет на всех помещичьих правах до обнародования Высочайшего Манифеста от 19 февраля 1861 года. Он собрал в арендуемый им хутор, состоящий из 25 дворов, все свое поколение, а также дает приют всем бродягам без всяких видов, обращает их в штунды и дает им полное право на проживательство в арендуемом им хуторе, чем прославил себя между народом, так что каждый не имеющий никакого вида дезертир, преступник или беспаспортный бродяга стремится на жительство к посессору Б-ру, где свободно проживает без всякой опасности. Сельское правление в экономии посессора показываться не осмеливается, чтобы проверить проживающих там лиц, потому что Б-р не раз выталкивал из хутора сотских". О том же говорили и участники Всероссийского миссионерского съезда, состоявшегося в Москве в 1887 году: "Одною из главных причин перехода православных крестьян в рационалистические секты, особенно на юге России, служит их материальная зависимость и крайнее стеснение от крупных землевладельцев, молокан и немцев, особенно баптистского и менонитского исповедания, которые, захватив в свои руки почти все крупные земельные участки и отличаясь страшным стремлением к наживе, перестали отдавать свою землю в аренду... делая уступки православным крестьянам только под условием перехода их в молоканство или штунду". Такое экономическое давление оказалось весьма эффективным -- в штундисты уходили целыми деревнями. Экономически от этого выигрывали обе стороны: немцы-колонисты получали лояльных работников, а новообращенные получали покровительство своих господ.

Первое время местные власти не обращали на штундизм особого внимания, поскольку не видели в действиях сектантов ничего опасного. Однако вскоре их мнение изменилось, поскольку штундисты, не умея создать стройной религиозной концепции, обеспечивали единство рядов регулярными нападками на православие. Церковь, стремительно терявшая прихожан, стала просить заступничества у власти и вскоре его получила. В 1894 году правительство объявило штунду "сектою особенно вредною в церковном и общественно-государственном отношениях", и штундистам запретили собираться на их молитвенные собрания. И все же, несмотря на запрет, в начале ХХ века в России насчитывалось 89 штундистских общин, в которых состояло несколько десятков тысяч человек. Когда же в 1905 году под давлением революционных событий был издан императорский указ об укреплении начал веротерпимости, в котором утверждалось, что "отпадение от Православной веры в другое христианское исповедание или вероучение не подлежит преследованию", штундистские общины вновь начали быстро расти. В 1906 году в штунду ушли 1427 человек, в 1909 году -- 2323, а в 1911-м -- 7615 человек.

Не меньшего успеха на рубеже веков добились так называемые иоанниты, которые умело использовали популярность в народе Иоанна Кронштадтского. Если официальная церковь считала отца Иоанна чудотворцем, то сектанты называли его воплощенным Богом и наживались, продавая простодушным свою якобы православную, а на деле сектантскую литературу. О предприимчивости иоаннитов говорит такой случай. В 1915 году крупный российский сектовед Терлецкий писал: "Из Кронштадта учение иоаннитов было занесено в Костромскую губернию. Проповедником этого учения здесь явился крестьянин д. Хорошева Солигаличского уезда Иван Артамонович Пономарев... По ходатайству местного преосвященного еп. Виссариона Св. Синод в 1902 г. командировал о. Иоанна в Костромскую губернию с миссионерскою целью для вразумления сектантов на месте. Получив указ, о. Иоанн немедленно отправился в путь в захолустную весь... Помолившись, о. Иоанн обратился с речью к сектантам об их заблуждении, разъясняя, какой великий грех принимают они на душу, считая его святым. "Я такой же грешный человек, как и все другие,-- говорил он.-- Чем замолите вы перед Богом этот великий грех?" Долго продолжалась речь пастыря, то гневная по отношению к сектантам, то приглашавшая их к покаянию. Глубокое впечатление оставила она в слушателях. По окончании ее из среды сектантов раздались голоса: "Прости нас, батюшка, прости нас окаянных". На глазах у них были слезы... После литургии о. Иоанн снова обратился к сектантам: "Искренно ли вы раскаялись?" "Каемся, батюшка, каемся; помолись за нас". Подозвав к себе руководителя секты Пономарева, о. Иоанн неоднократно предлагал и ему тот же вопрос. Пономарев приносил полное раскаяние, прося о. Иоанна простить ему его грех. Выйдя из церкви, о. Иоанн по просьбе Пономарева посетил его дом, где совершил водосвятие... Исполнив свою миссию, о. Иоанн направился в обратный путь. Однако же оказалось, что раскаяние Пономарева было неискренним, и он продолжал действовать по-прежнему в духе сектантского заблуждения. Мало того, он воспользовался посещением его дома о. Иоанном в корыстных целях, и вода, которая была освящена здесь о. Иоанном, сделалась источником дохода Пономарева. Она вся почти была распродана почитателям о. Иоанна, а остатки ее Пономарев вылил в свой колодец, который и запер на замок, чтобы другие без его ведома не могли брать "святую воду". Затем на пожертвования, поступавшие к нему от многочисленных последователей, Пономарев соорудил особое помещение, где нарисовал на полотне (он маляр-живописец) громадную картину, изображающую, по его словам, "небесное служение" о. Иоанна в Хорошеве 2 октября 1902". Хуже всего было то, что, по словам Терлецкого, "из Костромской губернии учение Пономарева об о. Иоанне Кронштадтском стало распространяться в Донской области".

"Молиться везде, где что-нибудь дают "даром""

Некоторые секты давали возможность не только заработать деньги, но и красиво их потратить, что было весьма актуально для скучающей и пресыщенной аристократии. В 1874 году в Петербург прибыл англичанин лорд Рэдсток, проповедовавший характерную для протестантизма идею спасения через веру в Иисуса вне зависимости от того, совершает ли человек добрые дела. Один из современников так объяснял популярность его проповеди среди многих российских богачей: "Рэдсток же уверял, что довольно лорду сказать: "Я верю" -- и он спасен, т. е., не расставаясь с своими сокровищами, хладнокровно отказывая умирающему от голода в куске хлеба, он не расстанется с "сокровищами" и на том свете! Чего же лучше?" Вместе с тем именно проповедь Рэдстока побудила русских аристократов раздавать сотни тысяч рублей на благотворительность. Причина этому была проста: последователи лорда убедили себя и окружающих в том, что благотворительность -- это шик, доступный лишь сливкам общества. Кроме того, добрые дела считались не условием спасения души, а следствием веры.

Первым шиковать по-сектантски принялся отставной гвардии полковник Василий Пашков. Это был настоящий светский лев, которого знакомые описывали так: "В. А. (Василий Александрович.-- "Деньги") -- красивый брюнет, роста выше среднего, с манерами и обращением чистого аристократа". К тому же он был по-настоящему богатым помещиком, так что деньги для него никогда не были проблемой. Скучающий богач увлекся идеями лорда и вскоре уже активно тратил деньги на пропаганду нового учения в Петербурге. Принцип вербовки в новую секту, в сущности, мало отличался от скопческого: людям давали понять, что где секта, там и деньги. "Пашков открыл свои собеседования в собственном доме на Гагаринской улице,-- вспоминал писатель Николай Животов, лично знавший Пашкова.-- Большой с колоннами белый зал, украшенный золотыми орнаментами и уставленный рядами легких золоченых стульев. Хотя все собиравшиеся у Пашкова считались "братьями" по вере, однако для простых посетителей отводились места сзади и с довольно резкой границей, так что попадать из одного конца зала в другой представлялось весьма трудным, почти невозможным (из стульев была сделана загородка)... Народу собиралось на пашковские проповеди масса. Причин популярности было много: Пашков производил в широких размерах пожертвования, а желающих сорвать без труда и заботы несколько рублей (иногда и более крупные суммы), конечно, всегда много; на чтениях раздавались даром брошюрки и духовные книги, а публика наша будет молиться везде, где что-нибудь дают "даром", хотя бы это был прейскурант торгового дома купца Обиралова; и затем на беседах лакеи во фраках и белых галстуках разносили подносы с чаем и печеньем, причем на подносе всегда стоял графин с ромом и коньяком (высшей марки)".

Угощением дело не ограничивалось. Пашков и его последователи, в основном из числа богатых петербургских дам, организовали канцелярию по выдаче пособий. Деньги давали практически всем желающим, причем порой выплачивали даже суммы, позволявшие просителям открыть собственное дело. Условие было только одно: прослушать душеспасительную лекцию и взять литературу, отпечатанную, кстати, на деньги того же Пашкова. Но если человек приходил за деньгами второй раз, его экзаменовали на знание пашковского учения, а также осматривали его жилище. Если оказывалось, что проситель избавился от православных икон и перестал ходить в церковь, ему давали деньги. В первый же год своей деятельности Пашков растратил порядка 100 тыс. рублей и был при этом совершенно счастлив. В дальнейшем его траты были немногим меньше, но его богатство было столь велико, что такая расточительность не могла разорить его.

За свой прозелитизм Пашков был выслан из страны и поселился в Лондоне, а его последователи подверглись преследованиям в России. И все же его деньги продолжали работать на дело "евангелизации". Достаточно сказать, что благодаря его стараниям среди российских простолюдинов появились люди, способные вести грамотную богословскую дискуссию. Тот же Животов сокрушался в 1891 году: "В прошлом году на собеседованиях иеромонаха Арсения в Галерной гавани выходили десятки пашковцев, очень бойко и начитанно возражавшие о. миссионеру. Простой слесарь Ефим П-в цитировал на память целые главы из Священного Писания и, как оказалось, был основательно знаком с историею церкви. В Александровском рынке есть торговка Маланья С-ва, которая осмысленно ведет целый богословский диспут и знает прекрасно на память все "любимые стихи" пашковцев". Таким образом, деньги Пашкова были потрачены не зря.

После революции всех российских сектантов ждала схожая судьба. Вначале сектанты воспрянули духом, поскольку православие перестало быть государственной религией, но вскоре выяснилось, что пролетарскому государству чужда любая идеология, кроме большевистской. Секты, конечно, не перестали существовать, но возможности зарабатывать с их помощью стало гораздо меньше, поскольку богатых спонсоров вроде Пашкова или скопческой верхушки больше не было. Теперь быть сектантом было не столько выгодно, сколько опасно, и число сектантов стало быстро сокращаться.

Ключевые слова Социум
Автор Кирилл Новиков
Источник www.kommersant.ru

Возврат к списку







 
Ария. Пятигорск
 










О проекте История Награды Связаться с нами Реклама ссылки

Проект "КМВ и Ставропольский край". © ООО ИП АЛЬФА КМВ 2004–2024

357500 Пятигорск, ул. Панагюриште, 16, корпус 2 тел.: (961)485-11-55, (928)348-08-05