ЧТИВО -" Под крылом или несколько причин не любить самолеты..."

Случилось это вот как. Когда в Москве открыли первый "Макдональдс", мы с приятелем Андрюхой поехали его смотреть. До этого мы уже пару раз ездили в Москву поесть пирожков, так что турпоход в "Макдональдс" был вполне логичен: чего еще в Москве делать? Отстояв огромную очередь, мы сожрали по паре целых обедов с бигмаками и залили все это парой литров молочных коктейлей с привкусом жвачки. В общем-то нам там понравились только две вещи. Во-первых, большая буква "М" в логотипе, яркий ориентир единственного туалета на всей Тверской. Во-вторых, красивая телка в форменной одежде, которая стояла на выходе из "Макдональдса" и говорила всем "до свиданья". Вдохновленные ее улыбкой, мы решили еще немного приобщиться к цивилизации. И полететь назад в Питер на самолете. В конце концов, с детства мы слышали много хорошего о стюардессах.

Сразу же после взлета оказалось, что багмакам не нравится "Аэрофлот". Бигмаки пошли назад. Шли они медленно, c трудом продираясь через вязкий молочный коктейль. Я блевал все сорок пять минут полета. Во время коротких перерывов я смотрел в окно, на болтающийся под крылом мячик луны - и к горлу снова подкатывались бигмаки. Сначала я блевал в салоне. Андрюха тем временем знакомился с двум манекенщицами, сидящими перед нами. Он показывал мне жестами, что знакомство клеится отлично, и что если я перестану блевать, мы неплохо проведем время. Девушки тоже всячески радовались знакомству и совали мне какие-то лечебные конфеты, от одного вида которых мои бигмаки просто переходили от футбола к волейболу. Единственное, что я смог сделать для своих собеседников, это уйти в туалет - где меня и дальше рвало с той же силой. В туалете я и приземлился. Всю дорогу домой через заснеженный Питер я думал о Гагарине. Я представлял себе американского посла, который с грустью произносит: "А у нас это делают только с обезьянами...".

Какое-то время я думал, что больше никогда не буду летать. Однако человек, не живший за рубежом, не может быть настоящим патриотом. А я всегда был настоящим. Я знал, что люди, которые говорят о любви к Родине, не выезжая за ее пределы - это просто маленькие дети, которые боятся вылезти из-под маминой юбки и оправдывают свои страхи сказками о Сером Волке. Это все равно что спорить о вкусовых преимуществах мяса над рыбой, ни разу не попробовав рыбы.

Поэтому я снова стал пользоваться самолетами, одновременно пытаясь вывести методы защиты от этого ужаса. К примеру, я обнаружил, что "туда" я практически всегда лечу без страха и упрека. То ли кайф от покидания Родины перешибает все фобии, то ли у нас вдоль границ какие-то страхогенераторы расставлены. В общем, туда без проблем. А вот обратно...

Нет, та англичанка с джином мне конечно здорово помогла. Лет под 35, с отличным английским чувством юмора ("я летаю к мужу в Нью-Йорк - это гораздо лучше, чем если бы он летал ко мне"). Увидев, как меня трясет от страха, она дала мне одеяло ("это не для тепла, а для психологического комфорта"). Потом дала мне джину ("я вообще не пью, но в самолетах это помогает"). Я показал ей свои пастели, мы поговорили о художниках ("почему мужчины так любят рисовать лилии?"). Но уже почти у самого Шеннона ее понесло. Видимо, из-за джина. На самом деле все пилоты - алкоголики, как бы между прочим сообщила она. У нее есть знакомый пилот, который вообще никогда не садится за штурвал трезвым - страшно же, годдэмит! Проверки? Да бросьте, Алекс, какие проверки! У них, у пилотов, есть давно налаженная система обхода. Принял чувак пол-литра на грудь - и идет в свой самолет через потайную дверь, чтоб никто не увидел. У них таких дверей целая куча. Вот недавно потерявшийся в самолете кот налетал 94 тысячи километров за 10 дней. Да что вы опять трясетесь, Алекс, давайте-ка я вам еще налью...

Второй раз возвращаясь из США, я пробовал напиться по ее совету. Однако мысли о еще более пьющих пилотах сильно портили настроение. Вдобавок самолет так долго кружил над Франкфуртом, что к приземлению у меня начались вестибулярные сбои. Оказавшись на земле, я непроизвольно начал выписывать такие же спирали, как только что делал самолет. И в результате просто врезался в стеклянную стойку с коньяками в каком-то "дьюти-фри".

Время остановилось - я видел, как с верхней полки медленно падает огромная бутыль. И даже разглядел ценник: у меня ни разу в жизни не было в руках такой суммы. К счастью, из подсознания всплыли школьные уроки футбола: я поймал бутыль носком сапога и аккуратно поставил ее ногой на пол. Через три года этот трюк использовали в "Матрице". Но тогда чопорные немцы этого не оценили: из магазина я вышел под гробовое молчание полусотни зрителей и упал в чью-то тележку с багажом. Родина встретила меня выборами, на которых почти победили коммунисты.

Возвращение из Праги было еще хуже. После предыдущей ночи, проведенной за изучением местных лекарственных средств ("шпок" - это водка с пивом, но пива чуть больше, надо накрыть ладошкой и сильно встряхнуть, чтобы все содержимое стакана превратилось в пену; "Божков" - это местный ром с коньячным привкусом; "Фернет" - это напоминает касторку и ликер "Старый Таллинн"; "Рапид" - это такое... короче, темное в бутылке) я вообще чуть не опоздал на самолет. И главное, не успел выпить. Вот он уже выруливает на взлет, а я только-только выхватываю бутылку, мысленно повторяя при этом, что по статистике самолет - самый безопасный вид транспорта, самый безопасный, сука, самый безопасный...

Посреди взлетной полосы самолет останавливается. Командир корабля сообщает по громкой связи, что полет задерживается на полчаса, потому что им надо заменить одну "электроницку часть". Я выглядываю в окно и вижу двух суровых мужиков в оранжевых куртках. На лицах их написано, что прошлой ночью они тоже изучали лекарственные препараты. Один мужик начинает херачить кувалдой по крылу. Другой в промежутках между ударами сует в крыло какие-то желтые проводки. Я моментально трезвею - на этом киберпанке мы сейчас полетим?!

Через полчаса командир говорит, что им надо заменить весь самолет. Ага, то-то же! Всех просят выйти из самолета. Самым безопасным видом транспорта оказывается бар пражского аэропорта. Я провожу в нем три часа в полной безопасности. Водка-кофе, водка-кофе. У чехов есть странное блюдо "салат из окурков".

В какой-то момент я обнаруживаю себя уже в другом месте. Две тетки в красных жилетках стоят в проходе и делают зарядку. Потом голос со странным акцентом говорит "Сичас ми вам покажим, как надивать кисла-радную маску". Кажется, я попал в дурдом, где лечат веселящим газом! Тетка в красной жилетке надевает на пару секунд желтую маску. Сразу становится заметно, как ей полегчало. Она перестает делать зарядку, зато наклоняется ко мне и интимным голосом - я сразу оказываюсь возбужден не хуже, чем уголовное дело Скуратова - интимным голосом говорит на ломаном английском: "Вы сидите у аварийного выхода, в случае аварийной ситуации вам надо будет открыть..."

"Ага!!!" - радостно соглашаюсь я. Вот молодец, что напомнила! Я как раз уже начал замечать, что ситуация в этом дурдоме близка к критической. А выхода, похоже, действительно нет. Вдоль стен идут два ряда круглых окошечек, в которые не пролезешь. Подводная лодка! Дурдом на подводной лодке, надо же придумать такой садизм!

Выглядываю в круглое окошечко. Мать честная, да это еще и летающая подводная лодка! В круглом окошечке кружится что-то вроде рекламы стиральных машин, летают хлопья пены и огромные белые лифчики. Меня начинает мутить. Мне приходит в голову, что если я вовремя сблюю, то буду в безопасности. Эта странная новая религия охватывает меня целиком. Я оттягиваю карманчик на впередисидящем кресле. Где-то тут должен быть блевательный пакетик... ага, вот и он! Но уж больно маленький, такого и китайцу не хватит. Но уже некогда размышлять, известная сила уже тянет за нитки марионетку, сидящую в желудке...

...и только в самый последний миг я все-таки замечаю на конвертике надпись "ПОМОГИТЕ ДЕТЯМ! ВЛОЖИТЕ СЮДА ВАШИ ПОЖЕРТВОВАНИЯ В ЛЮБОЙ ВАЛЮТЕ". Поздно, товарищи дети. Другой валюты у меня нет. Я начинал вообще с бигмаков.

Но и это был еще не самый экстрим. Вполне мирно слетав с женой в Барселону (может, я просто боюсь женщин больше, чем самолетов?), я расслабился и решил, что все прошло. И даже 11 сентября не убило мою мечту посетить Англию. Странности начались еще на этой стороне, когда рейс на Лондон задержали на 3 часа. Сначала мне это как будто даже помогло. Во время блужданий по аэропорту я сделал удивительное открытие: в баре двадцать баксов можно оставить за 150 грамм хорошего коньяка, а в "дьюти-фри" за те же деньги дают пол-литра! Я купил бутылку "Реми Мартен" и сел прямо напротив бара, чтоб всем было завидно.

В следующий миг я был уже в Лондоне. Вообще процесс моего появления там лучше всего описывается песней Цоя "Я проснулся в метро, когда там тушили свет - меня разбудил человек в красной шапке". Весь полет сопровождался полным провалом в памяти. Только через несколько дней мучительных воспоминаний я припомнил один момент. Я сижу в самолете, рядом стоит какой-то мужик в форме и называет меня "террористом номер один". При этом он очень широко улыбается, давая понять, что это шутка. Однако суть его намеков - в том, что я должен пересесть в другой салон. Улыбчивый человек говорит, что в другом салоне мне будет уютнее. Я отвечаю, что я бы с удовольствием, но никто из моих соседей не хочет, чтоб я уходил. И тут же в ответ раздается истерический крик нескольких десятков глоток: "Хотим, хотим!!!"

Потом я очнулся в уже пустом самолете. Рядом только коробка с нетронутым ужином. На выходе прохожу сквозь строй стюардесс. Самые красивые спрашивают, как я себя чувствую. В Лондоне я нашел телефонную будку, позвонил жене и сказал, что мой рейс несколько задержался. Она ответила, что я ей уже звонил из Пулково и рассказывал про задержку, и что все классно и вокруг много красивых девушек, и что звоню я с мобильного телефона. Это меня немного удивило - у меня никогда не было мобильного телефона.

Но главное - не было и никакого самолетного страха. Просто провалился весь страх вместе с памятью. Сначала мне это ужасно понравилось. Однако расплата наступила в тот же день. Поскольку меня сразу повезли на экскурсию, я умудрился поблевать практически у всех главных достопримечательностей города. Ночью перед отелем, где меня рвало последний раз, я вдруг понял, отчего так нервничали мои соседи по самолету.

И вот тогда я принял совершенно неправильное решение. Я решил не пить на обратном пути. Идиотизм этой идеи я осознал еще до того, как поехал в аэропорт. Всю неделю меня нервировал небо Лондона, полное самолетов. Когда не поднимешь глаза, всегда два самолета в небе. И сразу тошнит. Жутковатое зрелище, после спокойного питерского неба. Беззаботные белки махали мне на прощанье лапками со скамеек Кенсингтонского парка, а шел и спрашивал у них - кто же из нас первый упадет вдребезги на Тауэрский мост?

Взвесив все за и против, я все-таки залез в самолет абсолютно трезвым. Радостный голос командира корабля сообщил, что в Питере пурга.

Первый час я еще выдержал. Рядом сидела старушка лет восьмидесяти. Очень веселенькая, благо ей уже все равно и даже наверное интересно умереть в воздухе. От нее я как-то подзарядился оптимизмом. Сидел и довольно и спокойно размышлял о том, может ли при авиакатастрофе сохраниться флэш-карточка в "Псионе". Если в воду упадем, не сгорит... Но с другой стороны, намокнет... А если в снег? Пожалуй да, лучше в снег. Там как раз пурга.

Вдруг проходит мимо какая-то девица и идет вперед, аккурат к кокпиту. А я как раз в начале салона сижу. Девица проходит в этот тамбур, который перед кабиной пилотской, и начинает биться в стены, просто как сбесившийся перфоратор. Неожиданно перед ней распахивается дверь. С ужасом вижу, что она вваливается прямо к пилотам - синее небо у них за лобовым стеклом.

"Ой, - говорит девица, - а где у вас туалет?"

"Вы ошиблись этажом, хе-хе!", - говорят пилоты.

Весь мой оптимизм как рукой сняло. Вспомнилась англичанка. И даже стало ясно, почему террористами становятся именно арабы. У них же пить нельзя! А трезвый человек в самолете - это кранты. Я просто чувствую, как ко мне подкрадывается это чисто террористическое желание: вскочить в эту пилотскую дверь, которая прямо передо мной хлопает на ветру, схватить пилота за шею и закричать: "Хватит махать крыльями, мудило! Садись уже!"

Разум все-таки не оставил меня, подсказав одно упражнение. Ничего, в общем особенного. Берешь картинку, которая крутится у тебя в голове. Например, картинку падающего самолета. И мысленно заливаешь ее черной тушью. Стараешься добиться полной темноты в сознании. Оно, естественно, не сдается и подсовывает тебе какую-то другую картинку. Или просто мысль. Причем, как правило, по ассоциации с предыдущей. А ты и ее заливаешь полной темнотой. И так далее.

Примерно через четверть часа я натренировался  гнать цепочку образов с огромной скоростью. При этом обалденно активизировалась память: вспоминал имена случайных знакомых многолетней давности, какие-то детали из глубокого детства - в общем, все то, что человек вспоминает обычно перед смертью. Иногда цепочки застопоривались, когда отдельные образы пытались зависнуть в сознании надолго (все тот же падающий самолет возвращался еще дважды). Но я просто начинал в таких случаях новую цепочку.

В конце концов увеличение скорости кадров привело к состоянию управляемого люсидного сна. Сюрреалистический фильм собственной памяти. Четко осознаю при этом, что сижу в кресле. Удивительно, до каких широт расширяется сознание в экстремальных ситуациях.

Но перед самой посадкой страх все-таки догнал меня. В очередной раз призывая темноту, с ужасом обнаружил, что гаснет весь свет в салоне. За окном что-то вспыхивает, самолет ныряет вниз - и в салоне тут же начинают звонить три мобильных телефона. Какой-то ребенок позади меня весело орет:

"Мама, это наш город там внизу? Ух, как он быстро приближается!"

Я изо всех сил вцепляюсь в подлокотники. И сразу как-то так отвлеченно, стайкою наискосок, пролетает мысль: даже если мы падаем, я еще успею задушить тех уродов, которые не отключили мобильники. И этого маленького мудака позади. Да и маму его пожалуй тоже - чтоб не возила таких невоспитанных детей в таком тонком транспорте, как самолет, где любая неправильная мысль может повлиять на работу приборов. Не говоря уже о звонках мобил. Не говоря уже о террористах, которые могут так же легко зайти в кокпит, как и в туалет. На следующий день в Нью-Йорке упал еще один самолет.

На этом можно было бы и закончить историю моих отношений с авиацией. Добавить только, что будущее - за пищевыми добавками, а особенно доливками. И еще добавить, что существуют довольно неплохие и совсем нелетучие туры по Европе: шведские паромы, катера Венеции, римское метро, венская конка... В конце концов есть автомобиль, позволяющий легко различать страны по зверькам, которых сбиваешь на дороге. Да, все это верно. Но есть еще кое-что. Сейчас расскажу.

Как-то ранней весной, гуляя в пустом петергофском парке, я увидел в небе маленький жужжащий треугольник. Вольно или невольно, но минут через десять я вышел к пирсу - как раз туда, куда шел на посадку этот мотодельтаплан. Он снизился над заснеженным заливом, сел на лыжи и поехал в мою сторону. На пирсе стояли два мужика и женщина. "Хотите покататься?", спросили один из мужиков. Сумма, которую он назвал, была в точности такой, какая лежала у меня в кармане. "Не знаю", сказал я и понял, что на самом деле очень хочется. Треугольник с моторчиком подъехал и остановился. В люльке сидел пилот в очках и пацан лет шести. "Мама, это круто!" сказал пацан, вылезая из люльки и подходя к женщине. Я забрался на его место. Машинка покатилась и взлетела. Она поднялась над парком, стало видно даже вокзал Старого Петргофа…

Странно, но никакого слепого ужаса в этот раз не было. И даже не тошнило. Хотя "Боинги" наверняка безопасней, чем эта летающая раскладушка, которая на виражах трещала и хлопала матерчатыми крыльями. Но зато тут я видел, куда лечу. И чувствовал себя вроде как одним целым с этой раскладушкой. И наверное, если я когда-нибудь научусь управлять такой штукой, летать будет вообще не страшно. Надо просто самому быть пилотом, а не бигмаком. А пить надо меньше, это да.

Возврат к списку